Стр. 130 из книги «Имена из архивных папок»

kto_130

Аввакум Петров (1615/1616–1682), протопоп, писатель-расколоучитель 

Сын священника села Григорово Нижегородского уезда. Рано потерял отца, воспитывался матерью. В 22 года посвящен в дьяконы, в 24 года рукоположен в священники. Получил сельский приход, а в 1648 или 1649 году – должность протопопа Юрьевца-Поволжского. Бескомпромиссность суждений и постоянные обличения грехов прихожан и коллег — священнослужителей явились причиной постоянных острых конфликтов с паствой и приходским духовенством. Один из этих конфликтов закончился бегством священника в Москву. После начала церковной реформы объектом обличений неистового протопопа стали нововведения патриарха Никона. За свои религиозные убеждения А. Петров претерпел массу лишений: ему пришлось посидеть на цепи в подвале Андрониева монастыря, побывать в ссылке в Тобольске и Даурии. Не сумев сломить оппонента, церковные иерархи попытались пойти на мировую.

На соборе 1666 года предлагали: «Долго ли тебе мучить нас, соединись с нами, Аввакумушко». Аввакум не прислушался к дружескому совету, был предан анафеме и попал в подвал Пустозерского острога. После 14 лет пребывания в тюрьме неистовый Аввакум написал дерзкое послание царю Федору Алексеевичу, в котором предлагал перебить иерархов-никонианцев и оскорбительно отзывался о покойном Алексее Михайловиче. Это письмо стало роковым для автора – религиозный оппозиционер, имевший немало союзников и защитников при дворе, превратился в государственного преступника. Он был осужден на смерть.

Аввакум – яркий пример религиозного фанатика-догматика: малообразованный человек с несгибаемой волей и весьма низким уровнем интеллекта. Об интеллектуальном уровне религиозного оппозиционера можно судить по содержанию его знаменитых писем, в которых логику убеждения заменяет грязная нецензурщина. Вот как бывший протопоп отзывался об иерархах официальной церкви: «Знаю всё ваше злохитрство, собаки, бл…и, митрополиты, архиепископы…». Не щадил неистовый Аввакум и собственных соратников. Примером может служить его обращение к находившемуся с ним в заточении дьякону Федору: «…Федор, веть ты дурак! Как тово не смыслишь!… Ох, бл…ин сын, собака косая, дурак, страдник*!» Памятником деяний и подвигов этого неординарного, бескомпромиссного человека стало автобиографическое «Житие».